Что такое пошлины и зачем они Трампу

Сегодня мы хотим поговорить о тарифах — инструменте экономической политики, актуальность которого вновь выросла после решений, принятых администрацией Дональда Трампа. Всё больше людей вспоминают о пошлинах как о средстве экономического давления. Для начала хотелось бы попросить вас объяснить, что собой представляют тарифы, какова их историческая природа, связаны ли они с протекционизмом и применимы ли только к физическим товарам.

История тарифов уходит в глубокую древность — они существовали ещё в таких ранних цивилизациях, как Древний Египет и Рим. Однако широкое и систематическое использование тарифов началось с формированием национальных государств, то есть в XVI–XVIII веках. В этот период экономическая теория, известная как меркантилизм, утверждала, что богатство нации связано с накоплением золота и активным экспортом. По сути, именно тогда возникла экспортно-ориентированная модель экономического роста.

С точки зрения механики, тариф — это форма налога, взимаемого с импортируемых товаров. Например, если житель России заказывает iPhone из-за границы, таможенные органы могут начислить на него пошлину — скажем, 20%. Существует также порог беспошлинного ввоза: если стоимость товара превышает установленный лимит, с превышающей суммы взимается пошлина. Это гибкий инструмент регулирования. Его основная задача — сделать импортные товары дороже и тем самым стимулировать потребление продукции отечественного производства. Кроме того, тарифы обеспечивают дополнительный доход для государственного бюджета.

Во времена меркантилизма, казна пополнялась золотом и серебром, которые были международными платёжными средствами. Идея протекционизма в тот период была оправдана: тогда происходило становление капитализма и формирование национальных экономик. Именно благодаря защите внутреннего производства Великобритания и впоследствии США добились экономического роста. В XIX веке протекционизм помог многим странам укрепить национальную промышленность.

Однако в условиях современной глобальной экономики ситуация изменилась. Мир сегодня связан множеством экономических и производственных цепочек, и любое изменение в одной из них может вызвать масштабные последствия. Хотя теоретически повышение тарифов должно привести к возвращению производств в США и усилению внутреннего производства, на практике это далеко не всегда происходит. Экономика слишком сложна, и между введением тарифа и ростом внутреннего производства может находиться множество промежуточных факторов. В результате потребитель просто оказывается вынужден платить больше.

Что касается нематериальных активов — тарифы применяются исключительно к физическим товарам. Интеллектуальная собственность регулируется другими инструментами — патентами, лицензиями, международными соглашениями, в том числе в рамках Всемирной торговой организации. В случае нарушений могут применяться санкции или иные меры давления, но тарифное регулирование здесь не используется, поскольку нематериальные активы, как правило, не проходят через таможню.

Правильно ли я понимаю, что основными бенефициарами тарифов являются государство и, возможно, определённые компании? Рабочие, напротив, скорее страдают от повышения цен.

В случае с тарифами, введёнными администрацией Трампа, основную выгоду действительно получают отдельные крупные корпорации, приближённые к властям, которые получают конкурентные преимущества по сравнению с иностранными производителями. Однако в целом бремя перекладывается на плечи среднего американского потребителя: по оценкам, годовые расходы домохозяйств могут вырасти на 3–4 тысячи долларов. Хотя Трамп в какой-то момент объявил о заморозке некоторых тарифов, следует помнить, что пошлины — лишь один из инструментов государственной промышленной политики. Есть и другие способы стимулировать национальное производство: прямые инвестиции, субсидии, создание государственных предприятий и так далее. Тарифы — это грубый инструмент, эффективный в прошлом, но недостаточный в условиях современной экономической взаимосвязанности.

Есть ли какое-то рациональное объяснение действиям Трампа, особенно учитывая критику в адрес его политики как популистской и иррациональной?

Следует понимать, что даже влиятельные политики могут искренне придерживаться ошибочных взглядов. Существует целое направление в экономике — неомеркантилизм, сторонники которого выступают за возвращение к закрытым границам и защите внутреннего рынка. Они верят, что введение пошлин может стимулировать внутреннее производство. Однако эта логика — чрезвычайно упрощённая. Экономическая реальность сложна: она включает множество переменных, от рыночной власти корпораций до доступности производственных мощностей. Простые графики и модели на салфетках могут красиво иллюстрировать причинно-следственные связи, но они редко отражают настоящую экономику. Политика Трампа, скорее, носила декларативный и демонстративный характер: громкие заявления, подписи на табличках и немедленные меры вместо системного подхода. Это не может быть основой для устойчивого экономического развития.

А как в таком случае работает механизм тарифов по отношению к американским компаниям, производящим товары за рубежом?

Независимо от того, кому принадлежит компания, если её производственные мощности находятся за пределами США — скажем, в Тайване, — продукция юридически считается импортом. Следовательно, она подпадает под действие американских тарифов. Именно на это и нацелен протекционизм Трампа: стимулировать возвращение производств в США.

И, конечно, хотелось бы затронуть Китай. Насколько действия Трампа в части тарифной войны повлияли на китайскую экономику?

Если бы такие меры были предприняты 10–15 лет назад, они могли бы оказать серьёзное негативное влияние на Китай. Однако сегодня КНР имеет достаточно мощный внутренний рынок. Китай способен переориентировать экспортные потоки на другие страны. Конечно, определённые потери неизбежны, но речь идёт не о катастрофе. В глобальном масштабе введение масштабных тарифов может привести к сокращению мировой торговли и даже к рецессии. Особенно тревожно то, что это способно дестабилизировать международную финансовую систему — например, снизить глобальную доступность доллара как основной резервной валюты, что вызовет цепную реакцию в экономике многих стран, включая Россию и страны Европы.

Как в этом контексте ведёт себя Россия? Использует ли она тарифы эффективно, и может ли она извлечь выгоду из политики Трампа?

Россия, как член Всемирной торговой организации, формально обязана минимизировать торговые барьеры. Однако с 2014 года страна использует различные формы протекционизма — к примеру, продуктовые санкции и пошлины на импорт сельхозпродукции, в частности мяса, молочных продуктов, сахара. Это стало частью политики импортозамещения, которая принесла определённые плоды: сегодня продовольственный рынок России в основном насыщен отечественной продукцией. В автомобильной промышленности также применяются пошлины на ввоз иностранных автомобилей, особенно подержанных. Но в целом Россия не использует тарифы столь агрессивно и масштабно, как администрация Трампа. Это скорее точечные меры в отдельных секторах.

А какова ситуация в Европейском союзе, учитывая экономические трудности и потенциальную угрозу введения американских тарифов?

Европа сталкивается с особой сложностью, поскольку ЕС — это не единое государство, а валютно-экономический союз. Для принятия любого решения необходимы согласование между многими государствами, что делает процесс медленным. В отличие от США или России, где исполнительная власть может действовать оперативно, ЕС действует коллегиально. Это усложняет выработку единой и быстрой ответной стратегии. Европейские страны, безусловно, пострадают в случае реализации тарифных угроз Трампа, особенно в условиях текущих экономических трудностей. Чтобы эффективно противостоять таким мерам, Европе необходима координированная промышленная и торговая политика, что в текущих условиях довольно затруднительно.

В целом они упустили немало времени, и сейчас у них отсутствует конкурентное преимущество в этом вопросе. Европа, как и США, готова ввести ответные пошлины, но пока приостановила этот процесс на 90 дней. На мой взгляд, европейские страны перенесут последствия этих мер болезненнее, чем другие.

Например, Южная Европа и так уже страдает от высокой безработицы, особенно среди молодежи, и переживает длительный период экономической стагнации. Германия, как один из лидеров ЕС, на протяжении многих лет придерживалась экспортно-ориентированной модели экономики, подобно странам Юго-Восточной Азии или так называемого "третьего мира". Эта модель давно требовала переосмысления — возможно, ещё 20 лет назад. Но изменения не были произведены вовремя, и теперь Европа сталкивается с последствиями.

Кроме того, внутри самого Европейского Союза существует множество политических разногласий. В качестве примера можно привести Венгрию с ее симпатиями к Трампу, а также правительство Италии. В условиях таких противоречий Евросоюзу будет непросто вырабатывать согласованную позицию. А учитывая его зависимость от экспорта, введение пошлин со стороны США может нанести серьезный удар.

Хочется немного перейти к более теоретическому осмыслению ситуации. Насколько я понимаю, тарифная политика, по вашим словам, вступает в противоречие с принципами глобализации. Как же она сочетается с идеями сторонников свободного рынка, среди которых нередко упоминаются нынешняя администрация США, Дональд Трамп и Илон Маск? Это внутреннее противоречие или они как-то это объясняют?

В этом вопросе действительно наблюдается уникальный консенсус среди экономистов различных политических взглядов — как марксистов, так и кейнсианцев. Практически все они выступают против широкомасштабного введения тарифов. С одной стороны, в них просто нет необходимости: заявленные цели можно достигать другими, более эффективными методами. С другой стороны, даже в администрации Трампа существует серьезное разногласие по этому поводу.

Возьмем Илона Маска — его компания Tesla имеет заводы в Европе, и введение пошлин напрямую бьет по его интересам. Это выглядит как минимум парадоксально, ведь он считается одним из сторонников Трампа. Более того, с левой стороны политического спектра, например, со стороны сторонников Берни Сандерса, звучат обвинения, что Трамп передает власть крупному капиталу — так называемым олигархам. Однако сами тарифы наносят ущерб именно этим корпорациям, у которых значительная часть производства вынесена за пределы США.

Вспоминаются и заявления Трампа о Японии, которая, по его словам, «поставляет в США миллионы автомобилей», а Америка якобы не может экспортировать ничего взамен. Такое восприятие мировой торговли демонстрирует весьма специфическое понимание импорта и экспорта. Трамп считает, что импорт — это убыток, хотя с точки зрения экономической теории, наоборот, импорт является выгодой: страна получает товары, не тратя при этом свои ресурсы. Это можно рассматривать как экономическую привилегию. Однако в риторике Трампа доминирует иное — скорее бухгалтерское, а не макроэкономическое понимание.

Может ли быть, что эта приостановка действия тарифов на 90 дней связана с осознанием их экономической нецелесообразности? Существует ли вероятность, что пошлины в итоге так и не будут введены?

Скорее всего, те тарифы, о которых говорил Трамп, в полном объеме реализованы не будут. Их последствия трудно предсказуемы не только для мировой экономики, но и для самих США. Мы уже видим, что часть из них была заморожена — в том числе тарифы на электронику.

Не стоит забывать и о стратегической зависимости США от импорта редкоземельных металлов, особенно из Китая. Эти материалы необходимы для оборонной промышленности. Именно по этой причине маловероятно, что Трампу позволят действовать радикально и без оглядки на национальные интересы.

Таким образом, пока можно говорить о высокой степени неопределенности, но есть признаки того, что администрация осознает риски и отступает от прежней риторики.

Если не тарифы, то какие меры могли бы стать адекватным способом стимулирования национального производства, при этом не нанося ущерба экономике и потребителям?

Вместо тарифов может быть реализована промышленная политика — целенаправленная государственная стратегия по развитию и поддержке национальной промышленности. Это не ограничивается только пошлинами. Такой подход может включать в себя налоговые льготы, субсидии, государственные инвестиции, создание инфраструктуры.

Например, в «ржавом поясе» США проживает немало представителей рабочего класса, оказавшихся без стабильной занятости. Государство могло бы направить туда ресурсы для модернизации региона: строить заводы, дороги, мосты, тем самым создавая рабочие места.

Если цель — действительно развитие внутреннего производства, такие меры были бы логичным и эффективным выбором. Однако, судя по нынешней политике, стратегия отсутствует — нет четкой программы, которая бы охватывала весь спектр необходимых действий.